В рамках фестиваля мобильного кино velcom Smartfilm в Минске с лекцией выступил российский кинообозреватель Антон Долин, широко известный публике благодаря участию в телепередаче «Вечерний Ургант» на Первом канале. В течение часа Долин рассказывал о российской кинокритике, дружбе с режиссерами и актерами, о спорах в Facebook, о фильмах, ставящих в тупик, и много другом. dosug.by приводит выдержки из лекции Антона Долина в Минске.
«Критика любого рода в России становится модной и набирает обороты, постоянно изменяется, ищет новые формы. Если говорить о киноиндустрии, то существует гильдия кинокритиков (Гильдия киноведов и кинокритиков России − прим. ред.), причем настолько масштабная, что ежегодно вручает собственную премию «Белый слон». Для меня оказался удивительным факт, что внутри гильдии работает молодая фракция, вручающая свою премию «Голос».
Но критиков много, а вот изданий всё меньше: кинокритика как регулярное явление в газете − отмирающий жанр; кинокритика развивается как блог, как кураторство, как комментарии к показу, и таких форм всё больше. Новые течения популярны среди молодежи, но мои коллеги 60-70 лет успешно осваивают эти формы и участвуют в мероприятиях, где их принимают как рок-звезд − это замечательно.
В Америке, наверное, кинокритикам есть повод плакать: раньше кинокритик был в каждой газете и получал солидную зарплату, а теперь, когда появились блоги и интернет-издания, их сократили. Примечательно, что в России кинокритика какой была, такой и осталась.
Кинокритики до сих спорят, как измерять успех новых кинолент. Существует одна объективная оценка фильма − кассовые сборы, но даже эта система работает только для голливудских блокбастеров. На любом другом поле она нерелевантна: например, как кассовыми сборами можно описать успех нового фильма Джима Джармуша?
Человек неподготовленный не может оценить живопись или музыку, но если изучаешь искусство на протяжении какого-то времени, то замечаешь систему, неслучайных хаос, и чем сложнее узор, музыкальный или изобразительный, тем интереснее и дольше его можно интерпретировать. Многоголосица вокруг искусства − блогеры, комментаторы, критики − это ужасно интересный гул, в котором не менее интересно разбираться.
Я, например, обожаю «рубиться» с комментаторами в Faceook, люблю отклики. Как иначе разобраться, привел ли твой отзыв о фильме хоть одного человека в кинотеатр, проклял ли он тебя после сеанса? Мне интересно, сможет ли мой оппонент в споре привести интересные аргументы, а не обосновать мнение в стиле «это фигня какая-то». Это моя мечта, чтобы меня переубедили и я сказал «Да, точно», после чего пошел чесать затылок. Состояние диалога − это норма для кинокритики, ведь искусство − это коммуникация, и чем она богаче, тем более эффективна. Но в соцсетях у нас так снижена культура спора, что спор почти приравнивается к конфликту, а не к обмену аргументами.
Немного страдаю от того, что я − «капитан очевидность». Пытаюсь спасаться от этого на фестивальных просмотрах − когда киноленту показывают впервые и нельзя узнать, что думают о фильме режиссеры или коллеги-критики. Можно сформировать свое отношение к киноленте одним из первых и после, увидев что-то похожее в других рецензиях, утешать себя, что авторы подслушали у меня (смеется).
Чаще всего мое мнение совпадает со зрительским. Коллеги удивляются моему вкусу − я люблю и голливудские мультфильмы, и румынское экспериментальное кино, и работы Кристофера Нолана. Почему-то такое разнообразие не является чем-то необычным в литературе − например, никто не удивится, если после прочтения философских трудов вы возьмете на пляж Агату Кристи, но в кинокритике подобное не одобряется.
Моя медийность сама по себе является аномалией − да, я аномалия среди кинокритиков, потому что не может быть известных кинокритиков. Известность и медийность − это результат невероятного стечения обстоятельств, а не моих заслуг и талантов. Результат в том, что меня знают в лицо, а другие кинокритики пользуются правом анонимности, и когда я оказываюсь в одном пространстве с режиссером и актером (причем мне не знакомым), это позволяет ему подойти ко мне, пожать руку, похлопать по плечу и назвать меня на «ты». Это приводит если не к смягчению оценок, то к серьезному корректированию лексики: я начинаю тщательнее выбирать слова. Но авторы фильмов должны читать рецензии и не злиться, а принимать к сведению − некоторые режиссеры говорили мне спасибо за критику много лет спустя.
Но я никогда не пишу рецензии для автора фильма: ему нужно затащить людей в кино, а я работаю на зрителя и предупреждаю их, если на киноленту не стоит тратить деньги и время.
Критика не может повлиять на сборы больших кинолент. Блокбастеры готовятся 3-4 года, это зомбирование публики и кропотливая работа: например, «Трансформеров» критики всегда стирают в пыль, но тинейджерам, которые идут в кино, плевать на их мнение. С другой стороны, если фильм маленький, кинокритик может повлиять на его имидж. Например, в 2016 году вышел фильм «Тони Эрдманн» − его действие разворачивается в Румынии, бюджет совсем небольшой, идет он три часа. Но я уверен, что его увидят многие, потому что за пару месяцев до выхода в прокат о нем непрерывно пишут критики. Ценность таких фильмов не измеряется деньгами, и критики влияют на судьбу киноленты, а не на сборы.
Критики могут поддержать киноленту, постоянно рассказывая о нем своим читателям. Смысл моего пребывания в программе «Вечерний Ургант» − в одном из десяти эфиров (но не причине того, что мне не разрешают) удается рассказать огромной аудитории Первого канала об авторском фильме, что имеет огромную ценность.
Голливудские фильмы сделаны для моментального восприятия, получения удовольствия в зрительном зале. Киноленты Линча, Джармуша ставят зрителя в тупик. Например, я смотрю «Олдбоя» и не могу понять − они так мыслят или просто создатели фильма издеваются надо мной?
Но если зритель не понимает фильм − это не проблема. Я разговаривал на эту тему с Линчем, после просмотра его самого непонятного фильма «Внутренняя империя». Я задал вопрос: что происходит, если зритель не понимает фильм, является ли это проблемой?
Он ответил: «Слушай, если ты идешь в филармонию слушать Малера, не вызывает у тебя протест то, что ты сидишь в зале в час и не понимаешь, про что музыка?». Подобное творчество − не для понимания. Для понимания − математические формулы или законы. Разве кто-то может сказать «Я понимаю Евгения Онегина», или «Я понимаю Гамлета»?. Поэтому вопрос понимания в искусстве предлагаю выбросить куда подальше.
Зритель, который приходит в кинотеатр, платит фильму аванс − деньги за билет и требует, что ему вернули их впечатлениями. Если он этого не получает, то может заснуть в кино, уйти или обругать его режиссеров в интернете − одним словом, отреагировать. Кинокритикам же платят зарплату за то, что мы бесплатно смотрим фильмы, а наша задача − посмотреть их от начала до конца, не корректировать свои ощущения, а анализировать их, а после осмыслить и найти слова, чтобы донести осмысление до зрителя.»